В 2021-м замолкли Звуки Му.

Липницкого поглотила весенняя река, Мамонова съел ковид.

Ушел в историю пласт самобытного московского рок-н-ролла, обязанный жизнью, прежде всего, старомосковскому блату. Социальное и музыкальное бунтарство Звуков рождалось в обеспеченной среде обросших нужными связями интеллигентских семей. Вот у Собчак Мамонов ностальгирует по воровской романтике Каретного и Самотёки тех лет, когда они с Липницким… учились в английской спецшколе. Самый бунт их, кажется, проистекал от душного плена мещанской жизни, плотью от плоти которой они, несомненно, были, а благами того плена воспользовались сполна. И, право, спасибо им за то, что получилось в итоге.

С середины девяностых заслуженный хулиган Мамонов качнул маятник в сторону затворничества, за десять дальнейших лет найдя лицедейской натуре новый, убедительный образ в “Острове”, а затем и в “Царе” Лунгина. По тому же интервью заметно, что совестящие речи у артиста работают только в обертке юродства, и никакой это не бунт, а, как верно замечает критик Андрей Бухарин, неотъемлемая часть старомосковской русской культуры. Вкупе с разгулом ранней биографии нобиля, образ создается очень цельный.

Потому-то, наверное, воспоминания о Липницком светской львицы Ульяны Цейтлиной в Татлере (где есть и Мамонов) не вызывают внутри диссонанса, и вполне органичен диалог артиста о юной гульбе с другой светской львицей, Собчак.

Так что же, победил мещанский мир? Как знать: ему нужны такие герои, и личной судьбой Петр Мамонов, как мог, его все-таки высветлил.