Мир победившей геронтократии
4 сезон, вероятно, будет продлен на 5-й.
Мы в Кино*издате тоже наблюдаем траектории движения самолета Н. Пелоси (глава Палаты представителей Конгресса США), отправившейся в турне по Азии (планируемые и состоявшиеся остановки — Сингапур, Малайзия, Южная Корея, в т.ч. демилитаризованная зона между КНДР и Южной Кореей, Япония, Тайвань), но не с тревогой за хрупкий мир между США и Китаем, а с удивлением энергичностью Нэнси Патриции Пелоси, урожденной Д’Алесандро — в марте 2022 ей исполнилось 82 года.
По легенде Нэнси отправилась в турне по собственной инициативе без поддержки Белого дома и, если просто посчитать количество ступенек, которые ей придётся преодолеть, спускаясь и поднимаясь по трапам самолета в местах визита и дозаправки, выйдет серьёзная нагрузка для пожилой (так сейчас можно говорить?) леди.
Активность людей почтенного возраста — не только результат успехов современной медицины, но и образ активного человека “за 80”, который долгие годы прокачивался, буквально навязывался кинематографией и в особенности Большим Голливудом (и Рональд Рейган — не первый актер, в преклонные годы переквалифицировавшийся в политика).
Уильяму Манни в “Непрощенном” (четыре премии Оскар в 1992 году) по сюжету 56-лет. Исполнителю Клинту Иствуду в тот момент 61. И это глубоко (даже безнадежно) пожилые люди.
Когда 52-летний Аль Пачино исполняет танго в “Запахе женщины” (Оскар-1992), он кажется мужчиной преклонных лет, по привычке оказывающим внимание женщинам в качестве комплимента, а не подката.
Спустя 30 лет в “Доме Гуччи” Аль Пачино уже фонтанирует энергией, играя персонажа, способного на большее, чем целомудренные обнимашки.
Когда в “Something’s Gotta Give” (номинации на Оскар и Золотой Глобус в 2003) 60-летние Николсон и Китон играют почти юношеские чувства друг к другу, это еще выглядит как вызов или что-то нерядовое и удивительное.
Но уже в “нулевые”, а еще пуще в “десятые” кинематографические герои за 70 и 80 начинают творить чудеса. Они сражаются, крутят романы, начинают свои карьеры, разрушают чужие.
Царит небывалая плотность свершений пожилых людей в кинематографе.
Одно только бесконечное “воскрешение” и “перевоскрешение” героев боевиков прошлых лет* чего стоит.
Сериалы оккупированы геронтозвездами.
Образуются великолепные дуэты 70-80-летних.
Хопкинса и Харриса в “Westworld“.
Мартина и Хоффмана в “Only Murders in the Building“.
Дугласа и Аркина в “Методе Комински“.
и другие “свежие” находки — например, “Старик” с Бриджесом*.
На этом фоне 65-летний Кевин Костнер, играющий 65-летнего же Джона Даттона в “Йеллостоуне“, кажется мальчишкой.
Настоящий гимн Геронтократии — “Succession“** (у нас переводят как “Наследники”, что несколько искажает смысл названия), один из самых именитых сериалов “двадцатых”.
Герои сериала за 80 стараются спасти свои “империи”, медиакорпорации и даже страны (по сюжету пожилой президент США, ставший участником корпоративных конфликтов, вынужден из-за болезни снимать свою кандидатуру на перевыборы).
Свои империи (“succession”) оживший после инсульта Рой Логан, парализованный Сэнди Фернесс, Нэн Пирс, пытаются сохранить якобы для собственных детей, но перманентно разрушают жизни детей, да и само наследие.
После эдакой усердной борьбы за мир “наследие” для передачи будущим поколениям, никакой войны не потребуется — от succession камня на камне не останется.
Старики скорее падут от усталости, сердечного приступа, сделают других заложниками своих фанаберий, чем продемонстрируют недееспособность или слабость в решении какой-то проблемы.
В поисках барышей они могут прыгнуть в самолет и лететь на край земли, менять приближенных, идеи, любовниц-любовников и секретарш.
Они бесконечно опытнее своих наследников, но это не отменяет данности — старики пропустили момент, когда нужно было передать другим поколениям своё наследие и уйти, не оглядываясь.
И теперь безжалостное время демонтирует всё, что мешает его естественному ходу.
