“Слово пацана” — два финала.

Сравнение официального и чернового финалов сериала «Слово пацана» позволяют предположить, что режиссер Ж. Крыжовников сам не понял одну из важнейших проблем, которую нащупал в проходной теме преступлений и наказаний эпохи заката СССР. Иначе бы оставил финальную (черновую) сцену банной вечеринки комсомольцев (посоветовали убрать?), главных выгодоприобретателей исхода уличной “романтики”.

Если выкинуть из сериала насквозь картонные построения про лихих, но цельных, порой принципиальных и однозначно вымышленных флибустьеров казанских улиц (благодаря АИГЕЛ они стали меметичны для нынешних подростков), то остался бы интересный, но не раскрытый и старый как мир вопрос о верности своему Цеху или Ордену.

Человек для цеха или цех для человека?

Брошенная в пучину Истории личность ищет защиты (особенно в эпохи переломов), способов самореализации, социальных коммуникаций в разного рода сообществах, от семьи до государства.

Условный цех предоставляет эти возможности, но не бескорыстно — в оплату приносится та самая кровь на асфальте, от свободы и предательства личных ценностей до жизни.

Крыжовников официального финала ставит верность Цеху выше личности, например, дополнив черновую версию (спойлеры!) моральной и физической победой Пальто над Маратом, размолвкой братьев Суворовых и т.д., изъяв важный штрих о том, что Цех всё равно пожрёт личность.

Так повелось, что у сообществ людей лучше всего получается перемалывать своих инкорпорированных членов. Делать слабее слабых, жестче жестоких, возвышать беспринципных в течение неизбежных внутривидовых конфликтов и укорачивать тех, кто перерос сковывающие рамки (могут быть морально-этическими, профессиональными, религиозными и проч.).

Тем не менее, слово и дело, честь и слава, верность, справедливость, благородство, достоинство часто воспринимаются как часть соблюдения гласных или негласных ритуалов и условий сосуществования человека и поглощающих его объединений.

Крыжовников не разрешает амбивалентности. У него получается, что оба варианта хуже. Терпит поражение человек, сохранивший верность цеху, но и цех спокойно перемалывает, развращает лояльных ему — старшего Суворова, Марата, набирающего силёнок комсомольца Коневича.

Напомним, что у Крыжовникова нет положительных героев среди рьяных членов различных сообществ, от корыстолюбивых вахтёрш до начальника суворовского училища, от зашоренных учителей до силовиков.

И отсюда можно было бы дополнить “Слово” актуальной повесткой казалось бы неразрешимого сейчас противоречия между человеком и взыскующими его лояльности сообществами:
✔️государствами, ведущими саморазрушительную политику,
✔️профобъединениями и трудколлективами, требующими определенного поведения,
✔️неформальными, но влиятельными группами, определяющими, как думать, что говорить и чувствовать…

Выход из тупика всегда индивидуален и всегда связан со способностью личности не только понимать “мелкий шрифт” условий его включения в разные объединения, но и готовностью эти условия переписывать.

Непростые времена требуют непростых решений.

В “Слове пацана”, как и в другой недавней премьере — “1993”, — не нашлось способных к выходу из бесконечного тупика.

И всё закончилось плохо.

Поэтому требуется продолжать работать над “мелким шрифтом”, обустраивая существующие и создающиеся многочисленные “цеха”, чтобы они реализовывали интересы участников, а не устаревшие фанаберии и амбиции случайных подлецов.