Надежда на адекватность учителей

«Разговоры о важном» всколыхнули общество, породив множество споров. Общество оказалось не готово к новой внеурочной деятельности, ведь разговоры затрагивают самое важное, что есть у людей — их детей.

Педсовет Штаба видит проблему в том числе в несоответствии ценностных установок — одной из доспецоперационных ценностей был мир. Люди, заставшие ВОВ, часто приговаривали: «Лишь бы не было войны».

Да и сформировавшийся культ победы с его «деды воевали» устарел. От нынешней молодёжи (включая молодых родителей) сложно требовать «памяти» о войне — воевали зачастую их прадеды, которых они не застали. Для современных студентов мероприятия 9 мая (Бессмертный полк и т. д.) — это флешмоб, сопоставимый по эмоциональному вовлечению с Хэллоуином.

Согласимся с товарищем иноагентом Е. Шульман, что активно насаждаемый культ смерти отпугивает задействованных. Поколение родителей, чья молодость пришлась на 90-е с их разборками банд, устранением конкурентов и двумя Чеченскими, хочет уберечь детей от неприятных тем, подарить им спокойное детство, которого сами были зачастую лишены.

Война и смерть — это в принципе тяжёлые темы. Некоторые мамы отказываются читать детям Чуковского, потому что комар убивает паука. Штабу известен случай, когда в одном садике в День снятия блокады читали дневник Тани Савичевой*. Кто-то из детей плакал, кто-то спал потом плохо. Родители были вообще не в восторге, дело шло к скандалу.

Возвращаясь к «Разговорам…», у Педсовета как всегда одна надежда — на адекватность учителей. Программа «Разговоров…» пока довольно свободная, педагоги вольны сами выбрать темы занятий: памятные даты, юбилеи писателей, художников, композиторов, воинская слава и т. д. Рядовым учителям годами спускали мероприятия в память о войне и лозунги «больше никогда», вряд ли они смогут быстро перестроиться в режим «можем повторить».

---

Людей можно понять 🔼🔼🔼: государство вдруг полезло нарушать им же навязанный договор демобилизации: “не суйтесь в политику и живите, как хотите”.

Человечный текст Педсовета, однако, дополним: культ смерти возникает там, где ее боятся, а вытеснить страх по той или иной причине уже не могут. “Озеро” у власти дольше брежневского Политбюро и стремительно дряхлеет. У Путина явно не проработан страх собственного старения. Как же так: смерть ему неподвластна, несмотря на зож, укольчики, свечечки-молитвы? Посылать на смерть других (молодых) дает иллюзию контроля. Но и этого, видимо, мало: вспомните как детсадовцев и детдомовцев в марте выстраивали буквой Z на снегу.

Еще тогда для явления нашлось хорошее слово — некрополитика. Смотрите, как Малофеев и Дугин наперебой преподносят смерть участницы черного “Солнца севера” Дарьи Дугиной в качестве ненапрасной жертвы. А колдовские экзерсисы Шойгу с мертвым Пересветом? Обострение магического мышления во власти (и около) ждет своего исследователя.