Несмотря на то, что «Доктора Гарина» В. Сорокин анонсировал в 2018, некоторые сюжетные линии предвосхищают нынешнюю реальность.
Фабула строится вокруг лечения в санатории «Алтайские кедры» сущностей, которые выглядят как жопы с ручками, а также, шевелюрой, огромными ртами и историями политических болезней.
Жопы носят имена прежних и нынешних политических лидеров G8 (Ангела, Дональд, Эммануэль, Джонсон и, конечно, Владимир).
Лечат жопы от неизлечимых психических отклонений электрошоком и чудесами алтайской медицины.
В книге достаточно забавных аллюзий. И одна из них — modus operandi на все случаи жизни жопы по имени Владимир.
На любой вопрос, на любое обращение к нему Владимир говорит «Это не я». Меняются только интонации, с которыми жопа парирует любые к ней обращения.
В отличие от других пациентов «Владимир стабилен и адекватен«.
– Смешит, смешит нас старик Дональд, а, Владимир? – ловко наматывая спагетти на вилку, Сильвио толкнул соседа в бок. – Это не я, – спокойно ел кашу Владимир.
– Наш договор изменил не только Европу, но и весь мир. – Мы все изменились. – Что, в лучшую сторону?! – зло воскликнул Дональд, брызжа едой. – Плоская, плоская жопа! Вот что тогда стало с миром! – Mamma mia! Он против Малой Жопы! – воскликнул Сильвио, словно впервые услышал это название. – Ты слышишь, Владимир?! – Это не я.
Даже застольные песни Владимира состоят из одной фразы («Это не я»).
Владимир покачнулся на ягодицах, вытер рот салфеткой, задумался ненадолго и запел несильным голосом: «Это это не я, это это не я. … Это это не я. Это это не я». – Грустная песня, Владимир, – вздохнул Сильвио, пихнул исполнителя в бок и зааплодировал. – Это не я, – пробормотал тот. – Русские песни всегда доводят меня до слёз… – всхлипнула Ангела и громко высморкалась в салфетку. – Потому что у них трудная жизнь, – объяснил Дональд.
Заболевание жоп общее — резонансная шизофрения.
Диагноз лидерам неоднократно проговаривают врачи в диалоге:
Пациенты не способны потрясти друг друга новым. Но они потрясают друг друга старым! Новое для них возможно только в прошлом. Как неиспользованная возможность. Или как невозможное использование. Нового в реальном мире для них нет и быть не может. Остаётся только провокация как ревизия прошлого. Они используют прошлое как бесконечный шизоисточник взаимопровокаций. Для них прошлое – мешок без дна. Тот самый мешок из «Тысячи и одной ночи», в котором и спрятан весь мир.
Доктор Гарин указывает способ преодоления резонансной шизофрении и жизни прошлым: «И мы для них тоже в этом мешке. Наша задача – вылезти из мешка. И стать тем судьёй, который приказал открыть мешок».
Как и положено жопам — соревнуются они в искусном публичном пердеже. У каждого своя манера, звук, продолжительность.
Лидеры состязания — Ангела и Владимир.
Сцены «fart is art» Сорокина напоминают сводки передовиц:
Владимир молча полез в центр стола. Приподнял свой накачанный, холёный, много раз омоложённый китайскими медиками зад и замер. Сперва раздалось что-то вроде утробного ворчания, которое быстро перешло в угрожающее рычание, разрешившееся громким хлопком, ещё одним, ещё, и вдруг из этого холёного зада стало проистекать шипение, в котором можно было разобрать отдельные звуки, напоминающие в том числе и человеческий шёпот, но шипение становилось всё более и более зловещим и всё длилось, длилось и не иссякало так долго, что все за синим столом оцепенели. Когда оно стихло, некоторое время стояла напряжённая тишина. Первым захлопал Сильвио, затем – Ангела и Дональд. Аплодисменты наполнили столовую. – Брависсимо, Владимир! – выкрикнул Сильвио. – Это не я… – С улыбкой тот показательно пробежался на ягодицах по скатерти и запрыгнул на свой стул.
