Суд, Навальный, оскорбление ветерана – 3
Некоторые предвосхищали, будто “Навальный поднял себе с пола еще несколько статей поведением на суде”.
Нет, не поднял. Новую предъяву в “неуважении к суду и клевете на прокурора” суд отклонил.
Конечно, не из соображений справедливости – а потому, что сляпанное дураками на ровном месте и абсолютно провальное для Кремля дело о “клевете” на “ветерана” необходимо завершить как можно скорее, и те, кто звонит судье, замечательно это осознают.
“Прокурор” обвинила ветерана в своём существовании. Налицо клевета, граничащая с безумием!
“Это то, что всегда впереди россиян”. Что бы это могло быть – “всегда впереди россиян”?
Вот именно ради того, чтобы потом триумфально выкатить эту фразу и сказать “да он неискренне извиняется”, они так долго добивались от Навального “извиниений”.
Но поскольку “моральное” давление не помогло – выкатывают теперь, вхолостую.
Дело в том, что заяву на Навального накатал не “квалифицированный юрист”, а “общественник”. Единственная “общественная деятельность” которого заключается в том, чтобы доколупываться до каждого твита Навального.
Между прочим, позорище в суде наверняка скажется на дальнейшей карьере “общественника”.
Немного сортирной аналитики от сортирного политолога™ М. Баширова:
оказывается, в суде есть такая сторона как “народ”, и “народ не стерпит оскорбления ветерана”.
Как же трудно у них в голове укладывается, что всем давно плевать на их заклинания “ооо война ветеран победа ценности“, эти мантры не работают нигде за пределами телестудий.
Вы САМИ истрепали все “святыни и ценности ВОВ”, год за годом прикрывая ими вороватую задницу власти.
Вы САМИ убиваете ветеранов: морите голодом, селите в сараях, морозите насмерть.
Вы САМИ выволокли несчастного экс-завхоза в суд и издевались над ним, осквернив тем самым память о его “3 месяцах подвига” в глазах будущих поколений.
“Артем Игнатенко” станет для народа именем нарицательным, и ассоциироваться это имя будет вовсе не с ВОВ.
Приговор опять перенесли – причём на дату, когда у Навального в другом суде апелляция.
Но нельзя сказать что слушание было бессмысленным: все-таки прокурор вспомнила о чести и достоинстве. Не сама, конечно: её заставили.
Горько, наверное, было ей вспоминать о том, что она давно разменяла на форму с лампасами.
